возвращение в извращение

- Я  не перечитываю  Ницше,  не перечитываю  Горбунова  и Горчакова,  не смотрю  Дождь,  скоро не  буду  слушать Эхо  Москвы
- Почему?
- Разреши мне промолчать
- Почему?
-  Почему  не  ...  или  почему молчать?
-  И то и другое
- Первое:  прошу  тебя: не повторяйся. Если я  не ответил на вопрос,  стало быть во время  этого разговора не отвечу
-  Но  мы  можем   мгновенно  прекратить этот  разговор и начать    другой
- Не перебивай   меня.
- Я  не перебиваю
- Перебиваешь
- Нет
- Да .
-------------------------------------------
Что  можно  сделать в  этой  ситуации? Молчание золото, но не в  ситуации, когда  двое  друзей  становятся  в  течение нескольких  минут  из собеседников    сначала   оппонентами,  потом  спорщиками,  потом противниками  и в  конце  концов  - врагами.  Что  можно  сделать  в  этой ситуации?
- Извратить ситуацию! Запутать  ее  - так, чтобы   читателю  было  непонятно кто есть  кто  и  воообще сколько  собеседников  и вообще не понимать что происходит
- На чем мы  остановились?
- На том, что ты сказал в  бане  одному  одно  другому  другое
- В  бане в  воскресенье ... сегодня  четверг... Ого-го!  прошло   три дня  для  того чтобы пар  дал себя  знать...  одному   сказал,  что он кандидат в  голову, другому  что  спорить с  ним не  буду, предварительно  взяв  с  него обещание, что он не обидится  -  иначе в  Ладогу  не сходим....
- Он  обиделся?
- конечно
- Зачем ты  это сделал?
- У  меня нет другого выхода. Один ребенок  рождается  второй  третий...   Он  плодит  пушечное  мясо....  Он  поте....
- Заткнись!
- Хорошо
- Как ты  смеешь?
-    я ж  ему  объяснил: не в коня  корм
- А он не увидел коня?

"Был черный небосвод светлей тех ног,
          и слиться с темнотою он не мог". 

     В тот вечер возле нашего огня
     увидели мы черного коня.

     Не помню я чернее ничего.
     Как уголь были ноги у него.
     Он черен был, как ночь, как пустота.
     Он черен был от гривы до хвоста.
     Но черной по-другому уж была
     спина его, не знавшая седла.
     Недвижно он стоял. Казалось, спит.
     Пугала чернота его копыт.

     Он черен был, не чувствовал теней.
     Так черен, что не делался темней.
     Так черен, как полуночная мгла.
     Так черен, как внутри себя игла.
     Так черен, как деревья впереди,
     как место между ребрами в груди.
     Как ямка под землею, где зерно.
     Я думаю: внутри у нас черно.

     Но все-таки чернел он на глазах!
     Была всего лишь полночь на часах.
     Он к нам не приближался ни на шаг.
     В паху его царил бездонный мрак.
     Спина его была уж не видна.
     Не оставалось светлого пятна.
     Глаза его белели, как щелчок.
     Еще страшнее был его зрачок.

     Как будто был он чей-то негатив.
     Зачем же он, свой бег остановив,
     меж нами оставался до утра?
     Зачем не отходил он от костра?
     Зачем он черным воздухом дышал?
     Зачем во тьме он сучьями шуршал?
     Зачем струил он черный свет из глаз?

     Он всадника искал себе средь нас.