И.  Гарин:   Как  и все  прежние книги Ницше. Заратустру ждала обструкция: даже немногие  оставшиеся друзья о ней не говорили, критика пропустила ее мимо своего внимания, , новый  пророк  таким же безвестным, как и его создатель. Книга,  которая  по ожиданием  Ницше должна была взволновать литературный мир не вызвала никакого интереса.

Человек ко всему привыкает. Как  честолюбцу  ни тяжко переносить  безвестность,  к  этому  тоже можно привыкнуть.  После провала Заратустры , на которого возлагалось  столько надежд, Ницше  смирился « с  изгнанием из отцовских и материнских  земель» ,  возложив   все свои надежды  на будущее -  «страну  детей  моих». Теперь он  убедил себя, что одиночество, изгойство, безвестность – его путь, что ему  необходимо, чтобы он остался непризнанным.  Отныне отказы, умалчивание, поношение «возвращали  ему  мужество»,  как писал он сам.

Публикацию трехчастной  поэмы ждала та  же судьба, что и первую  ее часть – даже ближайшие друзья  не удосужились откликнуться на присланные  дарственные экземпляры.

А  вот теперь самое главное и можно   мотать на дачу:

- И ты  как Ницше?  Непризнанный   своими современниками гений?

- Мне уже  больше    лет, чем Бродскому,  когда  он ушел

- И что  из того? Все равно  из  всего того, что ты  делаешь выглядывают  эти  самые  уши!

-  …   Слабо сейчас,  в  15-33  написать то, что написать надо!